Потеряться или найтись?

Супергероика как жанр по праву заняла важное место в массовой культуре. Но что именно привлекает людей в героях из несуществующих миров? В чем схожесть комиксов и мифов и почему в России тяжело издать комикс? В поисках ответов на эти вопросы корреспонденты журнала NewTone провели круглый стол под названием «Суд над супергероями: зачем людям мир выдуманных персонажей».
 

Спикеры:

Юлия Тарасюк
Куратор Библиотеки комиксов в Санкт-Петербурге, специалист по сёдзё и дзёсэй манге (манга для девушек и женщин)

Сергей Карандеев
Основатель сообщества «Клуб Супергероев», ведущий библиотекарь Библиотеки Oхта LAB

Ольга Воробьева
Культурный антрополог, сотрудник Центра городских технологий и пространственного развития РАНХиГС

Надежда Курзина
Фольклорист, сотрудник научно-исследовательского проекта «Прагмема»

Владимир Сидоров
Сооснователь сообщества «Клуб Супергероев», лектор

Зачем людям мир выдуманных персонажей?
Сергей: Ответ прост — чтобы уйти от реальности. Ведь она довольно однообразная, иногда унылая, неудачная. Людям хочется стать частью какого-то приключения. И читателям комиксов про супергероев интересно почувствовать себя в образе персонажа, который обладает сверхсилами. Мы ими, к сожалению, пока что обделены.
Юлия: На самом деле, суть комиксов не в том, что какая-то сверхсила — это главное в жизни, а в том, что человек может с ней сделать. Получается, ты герой, потому что знаешь, как распорядиться своей силой.
Ольга: Хочу подчеркнуть, что эти реальности нельзя называть несуществующими: коль они есть в головах людей — значит, уже существуют. Заметьте, восприятие физического мира является конструктом. Помимо проекции физического мира в своем сознании мы склонны создавать еще и так называемые вторичные реальности — это миры книг, фильмов, компьютерных игр. Каждое произведение формирует свою семиотическую — знаковую — сферу. И комикс — это тоже знаковая система со своим сценарием, оппозициями и персонажами.
Надежда: Именно поэтому мир выдуманных персонажей был у людей всегда — народ учился и жил по нему. В сказках, былинах, песнях — равно как и в комиксах — есть хорошие и плохие герои, они обладают сверхспособностями, а сюжет истории выстроен по типичной схеме. Просто раньше эти эпические сюжеты воспринимались на слух, а комиксы — форма представления подобных историй уже в визуальной культуре. Получается, это общая человеческая потребность, которая всегда была. Мир супергероев двигает культуру и отображает действительность.
Владимир: Если говорить о происхождении конкретно комиксов, нужно начать с исторического периода с 1920-х по 1940-е годы. Тогда США переживали далеко не самые лучшие времена: Великая депрессия, участие во Второй мировой войне. И комиксы, и истории про супергероев служили той же цели, что и миф. Это и уход от реальности, и ролевая модель для действия. Они вдохновляли, настраивали сражаться, не сдаваться. В американской культуре такой миф стал формироваться как национальная идея. Можно даже проследить закономерность, что после окончания войны в супергероике как жанре случился кризис. Людям на какое-­то время перестали быть нужны эти персонажи, и больший интерес привлекали повседневные житейские истории. Потом к 60-м годам, благодаря литературным художественным приемам, супергероика обрела вторую жизнь и стала постепенно наращивать популярность, в том числе выходя за пределы США.
Ольга: Да и если мы откроем героический эпос любого народа, то главные действующие лица будут похожи на современных супергероев. И современные мультипликаторы эту аналогию уловили — богатыри студии «Мельница» стали переложением героического эпоса на современный сеттинг супергероев.
Надежда: Кстати, студия «Мельница» навредила истинным эпическим традициям. Былины про богатырей складывались не для того, чтобы описать завоевания и походы на злодея, — они рассказывали про реальную жизнь людей.

Какие проблемы несет в себе замещение реальности жизнью комикс-персонажа?
Ольга: Людям свойственно создавать идеальный мир — не в смысле «самый лучший», а в платоновском представлении — «принадлежащий миру идей». Мыслитель Йохан Хёйзинга сформулировал понятие магический круг игры. Поскольку для Хёйзинги игра оказывалась краеугольным понятием человеческой культуры, мы можем распространить его и на мир комиксов. Итак, перед нами — добровольно взятая иллюзия. Мы как бы немного отодвигаем представление о внешней действительности, запрещаем себе сомневаться в очевидном вымысле, чтобы получить удовольствие. Но вторичный мир все равно имеет некоторые границы — тот самый магический круг, внутри которого действуют иные законы. Собственно, в том числе сам факт наличия этих границ позволяет получать удовольствие от пребывания во вторичном мире. Если бы книга, фильм, игра не заканчивались, мы бы вряд ли входили в них так охотно. Поэтому положительное и отрицательное влияние комиксов — это результат нарушения герметичности магического круга. Проблемы возникают при смешении двух реальностей. Поэтому вопрос замещения — это проблема не комиксов и не круга, а самого человека.
Юлия: И я знаю примеры, когда люди терялись в выдуманном мире. Но это связано не с выдуманной вселенной, а с тусовкой, и может происходить не только в комиксах. Моя подруга любила вселенную Гарри Поттера и верила, что есть этот мир. Потом она попала в магическую секту, но благополучно вышла из нее. Так бывает, но хорошо, что редко.
Сергей: Бывали случаи, когда люди надевали костюмы и отправлялись геройствовать. В Москве в 2016 году, например, человек в костюме Бэтмена искал наркодилеров и воров. Его потом полиция задержала.
Какие есть положительные стороны по­­гружения в несуществующие реальности?
Юлия: Человек любое художественное произведение пропускает через себя. Но нужно читать с некоторым опытом, чтобы понять замысел автора. Если же мы возвращаемся к книге через время, то замечаем новые детали, на которые раньше не обращали внимание. Мне кажется, что большинство таких произведений воспитывают внутреннюю силу в человеке.
Ольга: Действительно, мы можем много вынести для себя и из ролевых игр, которые тоже конструируют вторичные миры и зачастую переосмысляют художественные произведения или реальные события. Перевоплощаясь в персонажа, мы улучшаем эмпатию, приобретаем коммуникативные навыки, не боимся публики, воспитываем уверенность в себе.

Почему стал популярен косплей и создание фанфиков?
Ольга: В них воспринимающий находится в активной позиции. Он уже не просто читает текст или смотрит фильм, а делает что-то сам, оказывается внутри этой структуры. Косплей — это мультимодальность восприятия: мы не просто видим визуальный образ или представляем его в голове. Мы можем буквально влезть в шкуру интересующего нас персонажа, узнать, какую фактуру он ощущает, какой у него вес, запах, как он двигается. Вместо одномерного образа получается многомерный. А фанфики представляют активность и агентность в рамках воображаемого мира, сеттинга. Человеку недостаточно просто воспринимать сюжет со стороны — он хочет активного вовлечения, принимает на себя роль творца, исправляя по своему вкусу «ошибки» и несправедливости автора по отношению к героям. Это такая форма активного восприятия в противовес традиционной пассивной. Сейчас инициативность становится более распространенной в разных видах искусства: например, набирает популярность партиципативный театр, где зрители могут вмешиваться в происходящее на сцене и тем самым оказываться сотворцами истории.
Сергей: Кроме того, что фанфики позволяют читателям создать вымышленную реальность и погрузиться в нее, они могут дать дорогу новым авторам, которые пишут по мотивам произведений, прокачивают свой писательский скилл или талант художника.
А в чем причина популярности печатных комикс-историй?
Юлия: На самом деле, это еще один вид ме­диа-искусства, с помощью которого можно показать какую-либо историю. Читатель доверяется автору-художнику, который работал над смысловой и визуальной составляющими итогового произведения.
Сергей: Да и доступность тоже играет роль. Многие в детстве рисовали что-то подобное, потому что это просто и интересно одновременно.
Ольга: Кстати, добавлю по поводу максимальной доступности. Комикс — сочетание визуального образа и вербальных письменных комментариев. И если мы войдем в какую-нибудь готическую церковь, где сохранились фрески, витражи, то увидим ту же самую идею — церковь как Библия для неграмотных: можно восстановить сюжет по картинкам, а если ты хоть немного умеешь читать, то подписи тебе в помощь. А вот в контексте детских рисунков вспоминаются раскопки в Новгороде и небезызвестный мальчик Онфим, который учился писать, и до нас дошло много его «рабочих тетрадей» на бересте. Он тоже прекрасно рисовал себя в виде каких-то всадников, комментировал свои рисунки.
Владимир: Тут замечу, что комиксы — в суровом определении — это последовательность изображений, а текстовая формулировка не обязательна. А вопрос по поводу популярности все же субъективен. Для кого-то популярнее фильмы, для других — комиксы.

Как быть с мнением, что комиксы — это детская литература?
Юлия: Они создаются для разных возрастных и гендерных аудиторий. Кто-то любит черно-белые, кто-то цветные, кто-то «немые». Просто у нас пока не сложились традиции взрослого комикса. В 1990-х годах в России были журналы, которые читали взрослые: «ВЕЛЕС» и комикс-студии «КОМ». Но прочные ассоциации остались лишь с детскими комиксами: «Мурзилкой», например, или про Пифа. И заметьте, они ведь близки к кинематографу: многие выглядят как раскадровка. Кажется, что прочитал и уже посмотрел. А в Японии, например, уже в конце 50-х понимали, что комиксы рассчитаны на разную возрастную аудиторию. И это не зазорно, если какой-то пенсионер сидит и читает комикс. Никто ему не скажет: «Ну что ты — как маленький!» У нас же культура стыда только начинает отступать.
Владимир: А в США изначально комиксы получили огромную популярность в том числе потому, что были дешевыми и доступными для малограмотного населения (в том числе и для детей). Большой текст было тяжело воспринимать, а картинки — легко. Так же в Европе было, в частности в Италии, где комиксы публиковались на детской страничке какой-нибудь газеты для того, чтобы дети учились читать. Сейчас же цель у комикса иная.
Надежда: И поэтому изменились сами комиксы. Если раньше это было 9 картинок, которые передавали некий сюжет, то теперь есть эмоции на каждую фразу. И дело уже не в тексте. Сейчас хочется посмотреть действие и реакцию персонажа, соединить все в фильм.
Сергей: Здесь стоит упомянуть о тенденциозном клиповом мышлении: комикс может быть формой искусства будущего, потому что там все коротко, ясно и по делу. То есть вместо того, чтобы прочесть «Войну и мир», можно просмотреть адаптацию, где идея и сюжет будут переданы. Я ничего не имею против оригинального произведения, но у жизни сейчас другие темпы, и не у всех найдется время на чтение более чем тысячи страниц текста.
Ольга: Видимо, доступность жанра играет злую шутку. С тем же успехом можно сказать, что «мульт­фильмы — это только для детей» или «игрушки — это только для детей», хотя, если задуматься, всем известно и об огромной популярности аниме среди взрослых, и о дорогих коллекционных фигурках. Жанр – это форма, а содержание может быть любым и для кого угодно.

Чему комиксы могут научить?

Сергей: Во-первых, необязательно они должны учить чему-то, это может быть просто развлечение. Во-вторых, комиксы отражают реальность, элементы социума, они представляют собой культурный код. Почему сейчас западные комиксы очень много говорят о толерантности? Это делается для того, чтобы дети и будущие поколения видели, как все меняется.
Юлия: Да, а иногда это может быть отображение какой-то политической обстановки. Научиться можно чему угодно. Это зависит от того, что хотел автор до нас донести и хотел ли вообще.
Ольга: Надо сказать, что комиксы — это еще одна интересная форма культурной трансляции. Сейчас появляется много женских активных персонажей, начинает вплетаться феминистская повестка.

Как обстоит дело с популярностью комиксов в России?

Владимир: Сейчас популярность растет, но насколько она будет высокой, мы не можем сказать.
Юлия: Сначала мы должны встретить пик отечественных комиксов, чтобы появилось больше наших авторов и хороших историй.
Владимир: А причина нехватки авторов и художников в том, что это совершенно новая форма искусства. Современные авторы и художники — это те, кто в 80–90-е годы каким-то образом познакомились с комиксами. Их зацепило, они захотели посвятить этому жизнь.
Сергей: Также многое зависит и от реакции правительства: если оно продолжит поддерживать комиксы, то все будет хорошо.

Казнить нельзя помиловать

Супергерои покоряют нас не суперсилой, а выбором, как ее использовать. Они поддерживают дух и показывают, как меняется мир вокруг нас. Погружайтесь в выдумку с умом, иначе там можно затеряться и не найти дорогу домой. 

Материал опубликован в журнале NewTone