Окунуться с головой

Три истории о людях, которые однажды изменили свою профессию и связали жизнь с водой. Корреспондент журнала NewTone выяснила, зачем уезжают охранять маяк, кто организовал единственный центр по спасению морских животных в Ленинградской области и как стать мыльницей.

Олег Карепанов 
Смотритель Осиновецкого маяка, поселок Ладожское озеро

Уже девять лет я ухаживаю за ним. Пару раз в неделю поднимаюсь на маяк: смотрю все ли в порядке и протираю линзу. Гостей внутрь не пускаю, потому что он действующий и имеет статус памятника культурного наследия. Частенько, особенно весной, норовят влюбленные или китайцы подняться на него. Но по закону — нельзя! 

Маяк служит навигатором для судна: показывает линию фарватера, чтобы капитан ориентировался в водном пространстве и всегда знал, где мель. Высота сооружения — 76 метров, ступенек — 356, лично считал. На моем маяке установлена французская линза Френеля. Стекла в ней красные, зеленые и белые. Красная показывает мель, зеленая — линию берега, а по белому свету идут корабли — линия фарватера. Этому маяку уже много лет, его начали строить в 1906 году, а закончили к 1910-му.

Никогда не думал, что буду ухаживать за маяком. Хотя водная стихия всегда была со мной рядом. Я и родился на озере, только на том берегу, в первой столице Руси — Старой Ладоге. Смотрителем я стал случайно — в 2010 году. Приехал как-то к товарищу — здесь рядом живет, — он и сказал, что место на маяке освобождается. Я съездил в контору, выяснил все и устроился. Моя страсть — вода и автомобили. До этого-то я работал дальнобойщиком и повидать мир успел. Возил товары из Европы. Но потом устал. Захотел уединения и тишины.

Работы на маяке много. Хватает. Надо территорию облагородить. Когда приехал сюда, тут бурелом был, непроходимые леса… а сейчас красота! Сосенки стоят, нет никаких зарослей. Как в парке. Главная трудность у маячников — бюрократия. Никак не выбить бюджет на реставрацию. Со временем появились трещины. Что в моих силах — исправляю, но ремонт не помешал бы. Последний был лет пять назад — и то косметический.

Мой сменщик — это моя дочь. Когда она училась в Политехническом университете, уже со мной работала. Все о маяке знает, можно сказать, что выросла у него. Она вся в меня, у нас и увлечения общие. В ее детстве мы вместе всю Скандинавию и пол-России объездили, тогда я водителем работал. Еще одно наше увлечение — катер и водные лыжи. Вот бы это лето хорошее было, чтоб на водных лыжах покататься. 

Но самое любимое — рыбалка. Дочке было года четыре, когда она в первый раз поехала. И все, теперь каждый год ездим. Она меня постоянно облавливает, мне уже друзья говорят, что брать ее не будут на рыбалку. Дочка и на охоту со мной ездит. Животных мы не убиваем, только если гуся. А когда хотим пострелять, то в тир ездим.

Смотритель один, обитает прямо в маяке — такое в народе почему-то сложилось мнение. Нет. Маячники часто живут семьями возле маяка. Дом отдельно стоит. У нас большое хозяйство, несколько гектаров земли, да и животные есть: четыре пса и кот.

Елена Андреевская
Сооснователь Фонда друзей балтийской нерпы


Спасать морских млекопитающих мы с мужем (оба — биологи) начали еще в 2007 году. Было сложно, потому что собственной стационарной площадки не было. Только в 2013 году благодаря поддержке ГУП «Водоканал Санкт-Петербурга» нам удалось в поселке Репино основать Фонд друзей балтийской нерпы. В стационаре мы оказываем ветеринарную помощь морским млекопитающим всего Балтийского региона. Потому что ближайшие подобные центры находятся только в Польше и Германии. На территории Ленинградской области обитают два вида ластоногих млекопитающих: серый тюлень, балтийская и ладожская кольчатая нерпа. Их мы и спасаем. 

Нам не приходится ездить и дежурить на берегу. Нам помогают местные жители. Перед каждым сезоном размножения животных мы оповещаем население, местные администрации и региональные спасательные службы и объясняем, что делать при обнаружении ластоногих. Жители звонят нам, сообщают о животном. По описанию мы понимаем, в каком оно состоянии, и уже решаем, реабилитировать его или нет.

Если нельзя помочь на месте, то мы забираем животное к себе. Транспортировка проходит максимально быстро. Во время этого мы следим за температурой, дыханием и общим состоянием зверя. В салоне автомобиля важно поддерживать постоянную температуру +15 градусов, чтобы пострадавший не перегрелся. Но если такое случается, то мы поливаем задние ласты холодной водой.

У нас три блока: карантинный, физической подготовки и адаптационный. Как только к нам попадает животное, мы его осматриваем и помещаем в изолированный бокс размером два на три метра. Таких боксов у нас 11, и они оборудованы подогревом в карантинном блоке. Он разделен на две части: для животных Финского залива и Ладожского озера. Блок физической подготовки — просторный бассейн, разделенный на такие же две зоны. Сюда мы запускаем наших подопечных, когда они набираются сил, тут они уже привыкают к холодной воде и заново учатся плавать. На последнем этапе мы перемещаем животных в вольер с водоемом, где они самостоятельно учатся брать рыбу из воды. На этой стадии мы незаметно, из-за ширмы, выбрасываем в водоем корм. Делается это перед выпуском в природу, чтобы животное полностью отвыкло от человека. Именно из этих соображений наш центр закрыт для посещений.

Не трогайте животное ни в коем случае! Особенно если это серый тюлень. Он может и навредить человеку. Справиться с ним только моему мужу удается. 

Полное восстановление нерпы или серого тюленя, как правило, длится от полутора до трех месяцев. В период чрезвычайной ситуации мы можем разместить около 40 особей, а в спокойное время обычно у нас восстанавливаются примерно 20. 

Помимо спасательных работ, мы проводим исследования и определяем, как меняется численность морских животных, занимаемся ледовым мониторингом по различным сайтам подвижки льда и ветра. Это важно, потому что именно при определении скорости движения льда и траектории его перемещения можно предугадать, какая у него будет покрытость и где ждать риски.

Морские животные страдают не только от экологических аномалий и брошенных рыболовных сетей. Особый стресс получают нерпы, когда отдыхающие разъезжают на гидроскутерах. Тюлени более гибкие: если в место их обитания придут люди, они спокойно меняют свою обстановку — уходят. А вот нерпы более консервативные, для них большой стресс — приспосабливаться к новой среде обитания.

Анастасия Розова
Мыльница — актриса мыльного шоу

Я училась на специальности, с пузырями никак не связанной, — на инженера-землеустроителя. Стала работать в офисе, но все равно мечтала заняться чем-то творческим. И вот у меня декрет. Ребенку скоро три года, понимаю, что нужно выходить на работу. И тут мне попадается мастер-класс Евгения Жуйкова по мыльным пузырям. Евгений очень знаменит среди мыльников, он умеет увлечь мыльным делом. После мастер-класса я так вдохновилась, что решила пройти обучение у Евгения летом 2018 года. Я загорелась идеей, посоветовалась с мужем, и он одобрил. Так я и начала потихоньку выступать, правда у знакомых. 

Обучаться можно как онлайн, так и очно. Например, к Людмиле Дарьиной, знаменитой мыльнице в наших кругах, можно приехать на курсы в Москву. Я брала онлайн-уроки у Евгения Жуйкова. Он мне присылал обучающие видео, а я дома выполняла задания и отправляла ему запись с тренировками. Он отсматривал и говорил, где что получается, а над чем надо работать. Училась я так два месяца. Каждый день. В мыльных пузырях, как и фокусах, без тренировок ничего не получится.

Есть аниматорские шоу, а есть профессиональные. Аниматоры приходят и просто пускают пузыри одной или двумя ракетами. У нас программа. В шоу зрители должны сидеть, как на спектакле. Длится оно в среднем минут 30. У малышей короче, обычно по 20 минут — дольше они не выдержат, поэтому всегда нужно подстраиваться под аудиторию. Если вижу, что детишкам нужно побегать и полопать пузыри, то вставляю больше интерактива и разговора. Со взрослыми так же: кто-то хочет просто посмотреть шоу, а бывают и активные зрители. Выступление строится по принципу увеличения диаметра ракеток: от самых маленьких до самых больших. Еще мы пускаем руками, но это сложнее. 

Когда я приезжаю на площадку, то первым делом прошу выключить кондиционеры и убрать сквозняки. Пузыри — это тонкое искусство, они легко лопаются от жары и вытяжки. Затем приступаю к организации пространства: стелю непромокаемые ковры и расставляю реквизит. Для выступления мне нужен столик с поддонами разных размеров. Еще у меня есть световой стол с зеленой лампой, с помощью него делаю красивые радужные пузыри. 

Мыльные пузыри — это радость не только для детей! Я выступаю на разных площадках, на детских и взрослых праздниках. Меня приглашают и на свадьбы, и на корпоративы, и на юбилеи. Я вижу эти восторженные глаза у всех возрастов. Часто взрослые просят их научить трюкам.

Выступать перед старшими легче. Потому что дети двух-трех лет хотят побегать и полопать пузыри — осознанно смотреть они не будут. А вот старших я сажаю и погружаю в шоу. В моих выступлениях много театрализации. Например, я создаю путешествие по сказке. Идеальный возраст — от пяти лет: они уже могут спокойно сидеть и смотреть на шоу. 

Покупной раствор мы, мыльники, не используем: готовим сами. Рецепт держим в секрете, я вот его покупала у Евгения. Дело в том, что для шоу нужно очень много раствора, а это затратно. На шоу я привожу пятилитровую канистру с раствором, а иногда и две. Пузыри тоже бывают разные — даже дымные. Надуваются они с помощью трубки и специального приспособления с глицерином. Когда дуешь, глицерин нагревается и выходит дымом. Еще бывают огненные. Я надуваю их газом, подношу зажигалку, и пузырь вспыхивает. Получается эффектно.

Диаметр самого большого «корытца» в моем реквизите — метр. В нем создается «человек в пузыре». Все просто: в середину становится человек — взмах вверх ракеткой, и образуется мыльный купол. Дети это очень любят. 

Материал опубликован в журнале NewTone