Наука вдохновения

В музее академика И. П. Павлова в конце сентября 2019 года открылась выставка «Новая антропология», на которой художники совместно с учеными представили проекты на стыке науки и искусства. Корреспондент «Мегабайт» пообщался с руководителем и идейным вдохновителем проекта Ириной Актугановой и выяснил, как создавалась экспозиция и чем она отличается от остальных.

— Кто инициировал выставку?

— Идея создания экспозиции принадлежала мне. Я давно приметила Павловские Колтуши и все время удивлялась, почему в такой безвестности прозябает место, связанное с именем первого российского нобелевского лау­реата, к тому же объект всемирного наследия ЮНЕСКО. Первый раз привез меня сюда нижегородский художник Евгений Стрелков лет семь назад. Тогда и познакомилась с заведующей лабораторией нейрогенетики Еленой Саватеевой-Поповой. Елена Владимировна разделяла мое недоумение об отсутствии интереса общественности к этому месту. Тогда начали обсуждать возможные перспективы павловского городка.

— И как вы это изменили?

— Прошло шесть лет, сменилось руководство института, разговоры стали крепнуть и обретать плоть. Мы начали искать финансирование. В первую очередь на создание междисциплинарной резиденции для ученых и художников со всего мира для совместной работы над гибридными проектами. Наконец, в сентябре прошлого года мне предложили выступить на конференции молодых ученых в институте им. Павлова и рассказать об art & science. Это был своего рода пробник, чтобы понять, возможна ли коллаборация между людьми из разных цехов. К нашей радости выступление было принято на ура. В ноябре мы выиграли в конкурсе Фонда президентских грантов. Результатом должны были стать объекты для новой экспозиции музея.

— Какими были критерии при отборе участников?

— Проект начался с open call. На призыв откликнулось 109 художников — они прислали портфолио и эссе. Мы отобрали около 50 человек из Петербурга и других городов и привезли их на экскурсию в Колтуши. Художникам рассказали об истории места, музее и научных лабораториях. Познакомили с учеными, готовыми к сотрудничеству. Мы дали им месяц на подачу совместных проектов. Заявка должна была содержать описание идеи проекта, способ реализации и смету. В конце января нам прислали 38 предложений — для реализации мы отобрали 16. Критерии отбора: оригинальность, образность, связь с научной деятельностью Института физиологии РАН, этичность, выразительность, ну и стоимость, конечно. Времени было мало и многие проекты были сырыми. Мы рассматривали потенциал. Далее начался процесс притирки ученых и художников, уточнение бюджетов, поиск компромиссов. Ход проекта был публичным, мы сопровождали его artist talk и круглыми столами. Сам процесс стал не менее, а может быть и более важен, нежели результат.

— Каковы перспективы развития проекта?

— Мы продолжаем проводить мероприятия и экскурсии по выходным. Наша задача осталась прежней — популяризация Павловских Колтушей со всем содержимым и рассказами о местной науке. Экспозиция будет пополняться в первую очередь научными объектами, нам их предоставят лаборатории. Надеемся обновить и мемориальную часть. Организовываем лекции, детские занятия и кинопоказы по выходным на связанные с научной деятельностью и историей института темы.

Рамочную концепцию этого центра я делала в качестве курсовой работы в конце 2018 года с магистрантами программы «Научная коммуникация» Университета ИТМО. Коллективный труд благосклонно приняло руководство института. Он стал дорожной картой развития Павловских Колтушей. Благодаря сотрудничеству с Университетом ИТМО в институте появился и специалист по научной коммуникации — Анфиса Родионова, выпускница прошлого года

— Как много людей вас уже посетило? Какая основная целевая аудитория?

— Мы рассчитываем на местную аудиторию — жителей Колтушей и Всеволожска. А это более 60 тысяч человек, в основном новоселы, а значит, молодые семьи. Городские жители тоже приезжают и узнают что-то про Павлова и первый наукоград России. За первые две недели в музее побывали около тысячи человек — это много, если учесть, что в основном люди приходят в выходные дни. Много записи на групповые экскурсии.

— Вы долгое время были координатором конкурса «Научные музеи в XXI веке» фонда «Династия». Как это связано с art & science?

— С фондом «Династия» я сотрудничала вплоть до его закрытия. Программа позволяла не только заниматься проектами в области технологического искусства, но и влиять на становление этого вида практик в России. Именно в рамках «Научного музея в XXI веке» совместно с Дмитрием Булатовым удалось организовать первую выставку art & science в России с участием классиков направления — «Наука как предчувствие». А затем еще и выставку «Жизнь. Версия науки», фестивали науки в Москве, Петербурге, Петрозаводске, Самаре и Нижнем Новгороде. Исключительно благодаря поддержке «Династии» и лично куратора программы Розы Хацкелевич нам удалось запустить российский art & science.

— Как вам помогает такой опыт?

— Благодаря программе «Научный музей в XXI веке» удалось найти людей из разных городов — Нижнего Новгорода, Самары, Екатеринбурга, Петрозаводска, Петербурга, Москвы, Калининграда, Томска, — с которыми я до сих пор работаю. Это люди разных творческих профессий: художники, философы, музыканты и инженеры. Мы вместе выросли за более чем десять лет. Кроме того, у меня есть и другой бэкграунд — я с «Пушкинской 10», из сугубо гуманитарной среды и имею непосредственное отношение к Киберфеминклубу, Музею звука (ГЭЗ-21) и философскому кафе. Есть привычка к междисциплинарности и сотрудничеству с самыми разными людьми.

— Вы уже организовывали научные выставки. Чем эта экспозиция отличается от остальных?

— Всем. Каждая выставка про свое и у каждой соответствующий язык и выразительные средства. Мы делали экспозицию «ПОЛИГОНЫ» для ОЦ «Сириус» и экспозицию Московского политехнического музея на ВДНХ — там тоже есть и научпоп и технологическое и классическое искусство. Но все они разные. Пока «Новая Антропология» — моя любимая.

Эта экспозиция — первый шаг в развитии Павловских Колтушей как междисциплинарного культурного и научно-просветительского центра

— За рубежом есть объединения художников и ученых, занимающихся art & science, и институты, обучающие людей работать в таких коллаборациях. В России — лишь несколько магистратур и отдельные инициативы. С чем это связано?

— Это связано с тем, что у нас плохо финансируют искусство и науку. Что у нас достаточно недавно появилось альтернативное академическому художественное образование. Что только недавно стали обращать внимание на необходимость science communication. И вообще это связано с тем, что у нас все по-другому.

Фото из личного архива собеседницы