«Давайте назначим мне какое-то лечение!»

Когда мы ломаем ногу, идем к травматологу, если плохо слышим — к лору, а если что-то не так на душе, некоторые решат пойти к психиатру. Что же «болит» чаще всего, где заканчивается психическое здоровье и почему нельзя сдать анализы на наличие ментальных расстройств, рассказывает Иван Мартынихин, к.м.н., врач-психиатр, психотерапевт.

NT: Вы развивались как профессионал не только в России. Дания, Англия, Лос-Анджелес, Калифорния… Любому российскому специалисту необходимо учиться за рубежом?

И.М.: Конечно, почему нет? Знакомство с разными подходами значительно обогащает любого специалиста. В мире сейчас очень ценится, если специалист работал в нескольких местах и имеет разнообразный опыт. В России же часто считается, что такой человек — это, условно говоря, психопат, который нигде не уживается. Нет ничего плохого в том, чтобы менять места работы и обогащать свои знания за счет опыта людей из других регионов, учреждений.

NT: Есть ли национальные особенности психиатрии в разных странах?

И.М.: Да, причем по многим причинам. Например, из-за социокультурных различий. Есть нации очень экспрессивные, а есть более закрытые. В результате та же депрессия выглядит у этих людей по-разному, хоть суть болезни в одном и том же. Проходя через человека, его личные особенности, особенности культуры, в которой он живет, болезнь приобретает уникальные черты.

NT: Как меняется психиатрия со временем?

И.М.: На моих глазах за последние пять лет произошли существенные изменения: молодежь начала интересоваться психическими расстройствами, обсуждать их. Соцсети распространяют знания о психических заболеваниях. Есть блогеры, которые откровенно рассказывают о своих симптомах и лечении. Мода на обращение к психиатрам пришла с запада — из США и Западной Европы. Кроме того, многие молодые люди не знают старую, не очень хорошую историю советской и российской психиатрии и не боятся обращаться за помощью к психиатрам.

NT: Часто ли приходится иметь дело с наследием советской психиатрии?

И.М.: Да, у некоторых моих коллег, к сожалению, еще остаются устаревшие знания. Психиатрия имеет одну особенность: она менее конкурентна, чем другие медицинские специальности. В кардиологии или неврологии, если пациенту не нравится врач, он уходит к другому. А в психиатрии до сих пор распространен подход «врач все знает и решает за пациента». Жалобы будут рассматриваться как проявления болезни и сопротивление лечению. Поэтому у некоторых врачей нет стимула учиться.

NT: А как обстоит ситуация в других странах?

И.М.: Все проходили одни и те же этапы. В Америке о злоупотреблениях, социальной ответственности врачей и об учете мнения пациентов стали говорить в конце 70-х годов. В то же время в СССР ничего из этого не происходило, были злоупотребления. Не только в том смысле, что преследовали диссидентов. Люди с реальными психическими расстройствами столкнулись с не очень хорошим отношением к их правам. Из-за влияния мировой общественности в 1992 году был принят закон о психиатрической помощи, который учитывает права пациентов и даже немного перебарщивает, но это нормальный процесс поиска золотой середины.

NT: Какие заболевания вы встречаете в практике чаще всего?

И.М.: Психиатрия неоднородна. Есть пациенты, которые лечатся в государственных учреждениях, — это люди с тяжелыми и хроническими расстройствами психотического уровня: шизофрения, умственная отсталость, органические заболевания головного мозга. В частной практике чаще встречаются биполярное аффективное, тревожные, депрессивные расстройства и пограничное расстройство личности. Также нередко работаем с аутизмом, потому что от государства такие пациенты пока не получают достаточно хорошую помощь.

NT: Может ли пациент понять сам, что болен?

И.М.: При тяжелых психических расстройствах чаще человека приводят либо родственники, либо тяжелые обстоятельства и последствия заболевания. А при более легких люди приходят сами из-за того, что их что-то беспокоит, и тут появляется проблема гипердиагностики. Иногда легче переложить ответственность за неудачи в жизни на психическое заболевание, потому что это подразумевает легкое получение помощи, «волшебной таблетки». Есть даже тенденция, когда люди, не имея психических заболеваний, их себе приписывают. Так, например, происходит с синдромом дефицита внимания. Каждый хочет быть более продуктивным и все успевать, иметь в сутках 30 часов. В итоге некоторые люди приходят со словами: «У меня недостаток внимания, давайте назначим мне какое-то лечение!»

NT: С каким самолечением сталкиваются психиатры?

И.М.: Большая часть лекарств, применяемых в психиатрии, отпускается по рецепту, и ведется довольно жесткий их учет. Нельзя купить психотропные препараты без назначения. В этом смысле самолечения нет. Но есть другие сложности. Например, есть препараты против тревоги с быстрым эффектом, а есть те, действие которых наступает не сразу, но они направлены на установление ремиссии. И когда у пациента есть выбор, что принимать, чаще предпочитают первое. Это плохо: из-за такого подхода может развиваться зависимость от препарата или толерантность к нему.

NT: Какие лабораторные технологии используются в психиатрии?

И.М.: Психические расстройства диагностируются только клинически — врачом-психиатром по его наблюдениям. Это не болезни мозга, как в неврологии, где можно использовать какие-то лабораторные методы. Психика — это сочетание биологических факторов (мозга), психологических (содержания мышления) и социальных. И нормальная психика и психические заболевания формируются на стыке этих трех факторов. Лабораторные методы используют, только чтобы исключить неврологическую патологию. Нет психологических тестов, по которым можно было бы определить психические расстройства. Единственное исключение — это тест на коэффициент интеллекта IQ, который используют для диагностики умственной отсталости. У психических расстройств нет биологических маркеров. Если даже есть изменения в мозге пациента, они часто укладываются в норму. Например, мы знаем, что у пациентов с шизофренией мозг в среднем на 3 % меньше мозга здорового человека. Но пронаблюдать это мы сможем, только если сравним, например, 100 здоровых людей и 100 больных.

NT: Как разделяются психическое здоровье и болезнь?

И.М.: В психиатрии есть три основных критерия, чтобы провести границу между нормой и патологией. Первый — нарушение протекания психических процессов. Почему человек может быть неграмотным? Либо его плохо учили, тогда это социальная проблема, а не психическое расстройство. Либо он необучаем, и у него дисграфия или дислексия. Второй — нарушение функционирования или социально неприемлемое поведение. Третий — субъективное неблагополучие, которое снижает качество жизни. Сейчас диагностическое отношение к субъективному неблагополучию сильно отличается от того, что можно прочесть в старых учебниках. Границы стали шире, и диагнозы ставят более «легким» пациентам. Так происходит во всей медицине: сначала лечим тяжелые заболевания, а потом более и более легкие.

Материал опубликован в журнале NewTone