Козлят на ферме не считают
Фермеру в нашей стране живется непросто. Нужно каждое утро вставать с первыми петухами, доить коров, сортировать и запаковывать молоко, таскать тяжелые ведра и выгребать из сарая сено — и так изо дня в день. И если крупные хозяйства государство активно поддерживает, то владельцам малых ферм приходится рассчитывать в основном на себя. Но все равно находятся люди, которые готовы вкладывать в это дело всю душу, работая без выходных по нескольку лет подряд. В их числе — Ольга Корженевская, хозяйка фермы «Счастливая коза» в Ленинградской области.
Как козы бычка затоптали
Несколько деревянных построек, обнесенных невысоким забором и припорошенных мартовским снегом, примостились на краю села Ульяновка. Это ферма, она пахнет молоком, сеном и немного навозом — словом, фермерским бытом. На ферме «Счастливая коза» живут не только козы, но и гусь, одноглазая корова, пара пони, лошади, несколько маленьких бычков, барашков, толстый свин, две черные охотничьи собаки и полчище кур, обитающих в белом домике с надписью «Здесь живут мои подружки». Хозяева по соседству — в широком срубовом доме все за тем же забором. Из него выходит Ольга — невысокая женщина в сапогах. Из-под шапки у нее виднеются серьезные, но улыбающиеся глаза.
Восемь лет назад Ольга и правда хотела, чтобы в хозяйстве не было никого кроме коз. Потому и назвала ферму так, чтобы сразу понятно было, что на ней живут счастливые козы. Но когда их стало пятьдесят, хозяйка решила, что уже чересчур, поэтому ферма пополнилась баранами, курицами и пони.
В хлеву, в самом углу, стоит корова, а вместо левого глаза у нее и не дырка, и не вмятина — пустота. С порога Ольга здоровается с обитательницей хлева и подвозит к стойлу доильный аппарат размером со средненькую козочку. Но называется это пистолетом. Ольга протирает руки и коровье вымя специальным кремом, приговаривая что-то доброе и успокаивающее.
— Мы корову эту с мясобойни забрали, и только несколько дней доим так, без привязи. Раньше она только привязанная и стояла — постоянно лягалась и норовила убить тебя, — рассказывает хозяйка. — Так что я все время звала с собой Серегу, чтобы скорую вызывал, если что.
Сергей кивает. Похлопывает корову по спине, успокаивая, пока Ольга протирает ей вымя и присоединяет пистолет. Молоко по трубочкам ползет в бидон. Раньше, когда ферма активно сотрудничала с городскими ресторанами, молока поставляли много — 40, а то и 60 литров в неделю. А теперь только 20, потому что в пандемию все рестораны резко закрылись. С тех пор Ольга работает с частниками. Или перепродает.
Но одноглазая корова старается и исправно дает молоко. Все потому, что после переезда ей дали новое имя — Селин Дион, в честь канадской певицы. Чтобы брала пример и перевоспитывалась. А раньше ее звали Слепой.
— И ведь исправилась, успокоилась! — рассказывает Ольга. — Куда ж ей деваться.
В соседнем стойле вместе с козлятами лежит четырехдневный бычок с биркой номер 338 на ухе. Забился в угол и даже не встает, когда Ольга протягивает ему бутыль с молоком.
— Это они его затоптали, места им тут уже маловато, — поясняет хозяйка.
Ольга подтягивает штаны повыше, перелезает через заборчик и «вычерпывает» из загона козлят, которые, как саранча, «разлетаются» в разные стороны.
— Бычок-то, конечно, 40 килограммов весит, а одна такая козявка [козленок] всего 20. Но они его топчут и топчут, — вздыхает хозяйка. — Пора уже переводить из «детского сада» в другой сарай.
Но переезжать «подростки» не горят желанием. Наоборот, скачут по хлеву и засовывают носы в недавно подметенные горки сена. Один из козлят врезается лбом прямо в забор коровьего стойла, отчего Селин Дион раздраженно исполняет партию мычания.
С переездом козлятам помогает Сергей. Отлавливает их поодиночке: садится на корточки и подзывает к себе, как котят, а потом сгребает в охапку и уносит. Бычок с биркой 338, наконец, с удовольствием присасывается к молоку.
Карательная система и троянская коза
2016 год, налоговая, Ольге двадцать семь лет. Она пришла, чтобы оформить КФХ (Крестьянское фермерское хозяйство. — Прим. автора). На ее «Что делать?» женщина в окошке отвечает: «В интернете читать». «У нас, — говорит, — карательная система». Только в этой системе обязательно что-то утекает, а обнаружится только через три года. И, конечно, штраф.
Но бывают и гранты. В начале работы Ольга взяла один в центре занятости при условии, что производство продержится год. На тот момент уверенности не было: все новое и неизведанное, — а вдруг прогорит? Но Ольга не сдалась, и ферма не прогорела. Продержалась обещанный год, а за ним еще один и еще. После гранта, набравшись уверенности, удалось получить от государства оборудование на 40-50 тысяч — целый доильный аппарат и еще по мелочи. За все годы владения фермой Ольга смогла выиграть таким образом около 616 тысяч. Без вычета налогов, конечно.
— Государство-то помогает, — подытоживает хозяйка фермы. — Но даже кредиты мизерные — лучше самой заработать.
И чем богаче, тем больше государство помогает. На крупных предприятиях держат любых животных — плохих, больных, с горьким молоком, потому что на каждую голову полагается выплата. А если молоко невкусное, его всегда можно потом пальмовым маслом разбавить.
На станок (небольшое возвышение в виде деревянной клетки с отверстием для головы и кормушкой. — Прим. автора) для дойки Ольга загоняет белую козочку.
Козочка вся гладкая, только сено изо рта торчит. Пару лет назад Ольга выгодно обменяла ее у других фермеров, еще и удивилась, почему такую хорошую козу отдают почти бесплатно. И красивая, и послушная, и молока дает не сколько-нибудь, а литров по шесть — мечта, а не коза. Но подвох обнаружился вместе с первой банкой молока, вкус у которого оказался отвратителен. Чтобы не выливать, приходится теперь выкармливать им непривередливых малышей — новорожденных козлят и барашков.
Дойка длится не очень долго — минут пять или семь на вымя. Сразу после белой на станок загоняют мутно-рыжую козочку с длинными, как у кролика, ушами.
Сначала она жила у многодетной семьи. Ее купили на «Авито», но поняли, что не справляются и умоляли Ольгу забрать — так она и поступила. Только на первом же осмотре в ветклинике УЗИ показало, что коза троянская — беременная. Делать нечего, Ольга принялась ее выхаживать, пока на четвертом месяце (козы ходят беременные пять месяцев. — Прим. автора) не случился выкидыш. Козе было плохо, но прошло немного времени, и она выкарабкалась, хоть молока, вместо обещанных шести литров, дала два с половиной. А Ольга ей — второй шанс, которым коза активно пользуется. Три дня назад в срок родила троих здоровых козлят.
— А как зовут?
— Люся. Она с этим именем ко мне уже приехала, — рассказывает Ольга. — Я считаю, конечно, что оно не очень, но пусть будет. Потому что как корабль назовешь, так он и поплывет. А как может плыть корабль с именем Люся? У меня даже поговорка есть: «Я тебе покажу Люськину мать». Как Кузькина мать, только Люськина.
«У собак так не бывает»
После того как все четвероногие и двулапые жители фермы накормлены, напоены и подоены, приходит время кофе. Все работники собираются вместе за вытянутым столом. Одновременно пахнет «Дошираком» и свежей сметаной.
Ольга погружается в переписку — решила за пару десятков яиц у односельчанина выменять б/у и безразмерные ботинки.
— Вы только послушайте! Теперь он их предлагает за четыре тысячи! —возмущается Ольга, когда продавец рабочих ботинок внезапно решает отказаться от бартера. — Если бы я хотела купить ботинки за четыре тысячи, то искала бы их в магазине.
По словам Ольги, обмен в фермерстве — обычное дело. Пару лет назад ей даже долг выплатили хромым пони. Пускай хромым — все равно вклад. Сначала потратишься немного, зато потом точно пригодится, потому что во всех праздниках на ферме лошади обязательно участвуют. Одну, правда, пришлось пару дней назад посадить на диету: когда справляли Масленицу, еле-еле втроем натянули на нее упряжь.
На кровати развалились такие же откормленные, как и пони, кошки — штук пять, не меньше. Сергей в углу пересматривает ночную запись с камеры наблюдения. В соседнем селе писали, что волки выходят прямо к домам, и люди сутками на улицу не суются.
— Да говорю тебе, это просто собака такая здоровая была, — уверяет Ольга.
Но Сергей стоит на своем:
— Хвост, — говорит, — поджат совсем. У собак так не бывает.
И они спорят, и смотрят камеру, и снова спорят. Но в итоге решают — все-таки собака. Странная очень, но собака. Две черные охотничьи в коридоре одобрительно гавкают.
Закипает чайник. За окном блеет козел. Уже четыре часа — скоро перерыв закончится.
Как гусь и свин для фермы деньги зарабатывают
Каждое утро надо вставать до восьми: вне зависимости от погоды и состояния, хоть температура 38, хоть метеорит на Землю упал. Надо всех доить, кормить и убирать. Потом вечером такие же рутинные, но необходимые действия. А если один день не вышел, то все, что годами нарабатывал, коту под хвост.
По двору с наслаждением нарезает круги собака. Лапы проваливаются в сугробы, а в зубах мотается петушиная голова. Из белого ведра на розовом снегу торчат куриные лапы с тонкими кривыми пальцами, а на заднем дворе тащат на убой барашка. Рядом сын хозяйки играет с гусем в снежки.
— Есть у меня работницы. Алкоголички, немножко наркоманки, — рассказывает Ольга. — Одна — мать, ей под шестьдесят, но выглядит на все восемьдесят. А вторая — ее дочь тридцатипятилетняя. Но я зову их «бабки», потому что выглядят они как натуральные бабки. Когда я первый раз при них убила кур, начали плакать: «Ой, жалко!» А они сами, бывает, запьют и не выйдут на работу, не позвонив. Не накормят все хозяйство. Мне кажется, надо различать настоящий гуманизм и его подделку. Одно дело, когда ты забиваешь животное, которому ничем не можешь помочь, например, вон, барашек давно уже кашляет. А другое — когда забухал, не вышел, полную безответственность проявил — и тебе никого не жалко.
Полчаса назад звонили, спрашивали, будет ли сегодня доставка. Хозяйка ответила, что как обычно — значит, будет. После пяти на ферме ощипывают куриц, сортируют яйца и едут развозить заказы. Сегодня в своей группе в VK Ольга выложила новость, что яйца молодых несушек — самые полезные и отдает она их за 120 [рублей]. Поэтому сегодня заказов много.
Такая рутина отнимает и время, и силы, причем моральные. И хотя молочное производство считается в аграрном бизнесе самым прибыльным, Ольга с уверенностью отвечает, что не смогла бы так работать —когда одно и то же каждый день беспросветно. Саму себя хозяйка фермы считает творческой, поэтому, кроме рутинных обязательств, женщина находит и другие современные источники дохода. Единственный, но незаменимый в хозяйстве гусь, например, несколько лет уже подрабатывает моделью. Со стажем! Ольга достает телефон и показывает несколько фотографий. В студии сидит девушка, за ней зеркало, а в отражении — тот самый гусь, который не любит, чтобы его гладили по голове. Только по спинке.
— Эта девушка, — объясняет Ольга, — до чертиков боялась гуся. Поэтому на фотосессии их надо было как-нибудь разъединить, но при этом хорошо скомпоновать.
Кроме фотосессий с животными, и в студии, и на ферме, иногда подопечные даже в съемках фильмов участвуют. А 120-килограммовый свин, которому на завтрак фрукты с хлебом в ведерке намешивают, в свое время снимался в клипе The Hatters.
Но сегодня съемки не планируются — обычный день. За воротами заводят вездеход, аккуратно, чтобы не разбить, грузят яйца, потом курицу — и по заснеженной деревенской дороге трогаются в путь. А следующим утром, перед дойкой, Ольга снова поздоровается с одноглазой коровой и в сером ведерке намешает для свина хлеб с апельсинами. Чего только не сделаешь, чтобы на «Счастливой козе» счастливы были и козы, и коровы, и даже иногда люди.
Текст и фото: Аня АКСЕНОВА
Еще почитать по теме
